КАРАГАНОВ
СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Ежеполугодичный саммит Россия — ЕС в Ханты-Мансийске завершился, судя по имеющимся сведениям и заявлениям, весьма успешно. Был запущен процесс выработки нового, блокировавшегося то Польшей, то Литвой договора между Россией и ЕС.
Отличалась от прошлых лет и атмосфера саммита. На нем европейцы не ставили жестких вопросов, больше не давили. Любезен был и президент России. Он не уступал, указывал на расхождения, но весьма вежливо.
Европейские комментаторы без устали подчеркивают новый тон президента, пытаются связать этот тон исключительно с личными качествами Дмитрия Медведева, противопоставляя его «неуступчивому, саркастичному» Владимиру Путину.
Полагаю, что такого рода комментарии частично самообман, частично лукавство. Подозреваю, что есть и желание оказать давление на нового президента, чтобы тот и дальше соответствовал создаваемому ему образу.
На деле же глава государства может себе позволить чаще улыбаться и быть более любезным именно потому, что он, образно говоря, «стоит на плечах» успеха Путина, достигнутого в том числе и жест ким переигрыванием правил игры и восприятия России, сложившихся в годы слабости и хаоса 1990-х годов. Более того, своей мягкой манерой Медведев предоставил партнерам возможность пойти на уступку без потери лица — на отход от прошлой линии жесткого давления на Россию, в том числе через постоянную критику ее мнимых или реальных слабостей и прегрешений, или «энергетического империализма».
Без громких заявлений на встрече в Ханты-Мансийске было де-факто зафиксировано изменение положения сторон. Международные позиции России усилились и продолжают укрепляться.
Европа же в последние десятилетия движется в противоположную сторону. Роль в ослаблении играет и относительная экономическая стагнация, и попытка проводить единую внешнюю политику на основе консенсуса, в результате — «по низшему общему знаменателю», когда Таллин или Варшава могут блокировать всех. В 1990-е годы Берлин (тогда Бонн), Париж или Лондон в одиночку «весили» на международной арене больше, чем сейчас весь ЕС. Во всяком случае в глазах мирового политического класса.
Не хочу при этом поддаваться русскому шапкозакидательству. Мы только-только отошли от края, относительно бедны, у нас гигантские проблемы. Европа же слабеет, имея за плечами одну из самых эффективных и больших в мире экономик и, безусловно, самый комфортный и человечный образ жизни.
Похоже, что на два-три года вперед инерция относительного российского усиления и относительного европейского ослабления продолжится. Но за этим горизонтом ситуация может измениться. И уж точно не изменятся другие тенденции: растущая конкуренция со стороны других мировых центров, усиливающиеся внешние вызовы их безопасности, с которыми в большинстве случаев можно справиться только совместно.
Перед Москвой не может не стоять вопрос о том, когда договариваться: сейчас или подождать еще большего укрепления своих позиций.
В практическом смысле вопрос связан с темпами и форматом переговоров о выработке нового соотношения между Россией и ЕС. Не соглашусь с российскими обозревателями, считающими, что, учитывая вышеописанную динамику и то, что Брюссель в нынешней ситуации гораздо больше заинтересован в успехе, чем Москва, ей стоит тянуть и диктовать условия. Европа не проигравшая сторона, а мы не победители. С нами обращались в 1990-е годы, следуя логике победителей, и получили жесткий ответ. Стоит учиться на ошибках других, а не повторять их.
Не думаю, что стоит торопиться за счет собственных интересов. Проект директив для переговоров, которые утвердили в ЕС, видимо, не может стать основой для переговоров. В нем, насколько известно, увязано все и вся, отражены даже идиосинкразии «младоевропейцев». Российский вариант — компактный общеполитический договор, который должен быть дополнен «секторальными» — отраслевыми — соглашениями, — может стать основой для быстрого соглашения. Но брюссельским переговорщикам будет трудно отойти от утвержденных директив.
Если будут искать истину посередине — дипломаты будут заняты годы. Тогда главное — не допустить, чтобы общий, в том числе «секторальный», прогресс стал бы заложником тягучих переговоров. Такому исходу порадовались бы только противники российско-европейского сближения.
Более интересная ситуация может возникнуть, если европейцы, стремясь показать успех ЕС, в котором он остро нуждается, согласятся на компактный договор. Быстрого успеха будет очень хотеть Париж, вступающий в полугодовое президентство в Евросоюзе. За такой успех будут выступать и те в ЕС, кто хочет, прикрывшись «прорывом» в российско-европейских отношениях, уйти от ответственности за решение начать процесс вступления Украины в НАТО. На недавней бухарестской сессии НАТО Париж и Берлин блокировали это предложение. Но Вашингтон настоял на возвращении к этому вопросу в декабре. Европейцам не хочется конфликтовать, хотя даже перспектива расширения НАТО на Украину создаст мощнейший источник трений и подозрений, еще более затруднит формирование единой европейской политики, сближение между Россией и ЕС.
Россия не заинтересована в том, чтобы Брюссель прятался от решения общих проблем безопасности, которые угрожают европейским интересам не меньше, чем российским. Будь то расширение НАТО или размещение ПРО. Решать общие проблемы надо совместно. И вроде бы в Сибири об этом договорились.
Итак, был сделан хороший шаг вперед. Впереди много сложностей и тонкого маневрирования.
Но, будем надеяться, и Россия, нуждающаяся в Европе как в одном из главных источников своей идентичности, социальной и политической модернизации, и ЕС, нуждающийся в энергоресурсах и геополитической мощи России, не потеряют за маневрами цели.
Мне она очевидна — стратегический союз. Хотя ныне целью называют «стратегическое партнерство». Этот термин для моих ушей звучит неудобоваримо, по-вегетариански — чем-то похожим на холодную овсянку. Вроде и еда, но есть не хочется.
Если мы откажемся от движения к стратегическому союзу или заблудимся по пути, исход очевиден. Европа и дальше пойдет по пути Венеции — красивого увядания. Россию в случае отрыва от Европы может ждать более жестокая участь — нигерийский путь. На него мы можем легко соскочить с нашей ужасающей коррупцией, всевластием бюрократии, разрывом между бедными и богатыми, слабостью встроенных ограничителей и источников модернизации в политической системе.
Так что лучше побеждать вместе, чем проигрывать по одиночке.
«Российская газета» — Федеральный выпуск №4697 от 2 июля 2008 г
